Светлой памяти Станислава Кутузова посвящается.
Рассказ основан на реальных событиях и посвящен памяти главного героя.
Кутузов Станислав Сергеевич родился перед самой войной в Ленинграде. В начале блокады семья Кутузовых (мама и сын) была эвакуирована к родственникам в Иваново. После войны Кутузовы вернулись в Ленинград. Станислав после окончания школы и ВУЗа (по специальности кузнечное дело) работал на Кировском заводе. В 22 года он уже начальник кузнечного цеха. Впоследствии Станислав закончил Мухинское художественное училище. Неуемность натуры, природная смекалка, наблюдательность, чувство долга приводят его на работу в ленинградский уголовный розыск. После увольнения из органов правопорядка Кутузов приходит работать в реставрационные мастерские. Его руке принадлежит часть оград и каминных решеток музея-парка Монрепо в г.Выборге. Его кузнечными трудами украшалась и приводилась в порядок знаменитая часовая башня. Ключ от часовой башни Станислав передал автору этих строк на вечное хранение. Он также участвовал в ряде работ по восстановлению памятника деревянного зодчества Малые Карелы в Архангельске. Плодами его трудов являются решетки ограды подворья Соловецкого монастыря в Архангельске. В 1986 году Станислав подготовил и возглавил первую кругосветную конную экспедицию, которой, к сожалению, из-за резких перемен в стране, не суждено было осуществиться. Перу Станислава принадлежит также немало замечательных стихотворений.
Светлая память, тебе, Станислав!
P.S. Рассказ «Доброволец» Стас так и не прочитал. После его кончины он был передан его дочери Юлии.
Автор.
I
За окном заунывно свистел холодный ноябрьский ветер 44-ого. Мальчишеское детское личико прильнуло к окошку, пытаясь что-то разглядеть в темноте. Единственный на этой улице фонарь, подвешенный на проводе, со скрипом раскачивался в разные стороны, бросая косой луч тусклого света то на дом, стоявший неподалеку, то на покосившийся забор, то на разбитую дорогу. Мальчишка неотрывно всматривался куда-то вдаль, не обращая внимания на игравших рядом сверстников. Потом он сполз с подоконника и уселся на стоявшую рядом табуреточку.
— Стасик, — позвала воспитательница мальчугана,- ты что задумался? А ну-ка, давай к деткам!
В это время в комнате разворачивалось настоящее сражение. Мальчишки с палками и ножками от стульев, как с ружьями, спрятавшись за скудной детсадовской мебелью, отбивали яростную атаку «фашистов». Иногда кто-то из мальчуганов падал со стоном, картинно раскинув ручки, и к нему тотчас подбегала девчушка, поспешно делая «перевязку». Воспитательница, как корректировщик, руководила «боем» громко выкрикивая: «Саша, справа двое ползут! Стреляй скорее! Ваня, сзади фрицы, сзади! Бей их!» В комнате царило оживление и легкая суматоха.
Бой был в самом разгаре, когда четырехлетний Стасик тихо и незаметно выскользнул за дверь. Прижавшись к стенке в полутемном коридоре, он замер. Никого. Крадучись, вдоль стены он добрался до заветной лавки, на которой лежала незамысловатая одежонка детсадовских постояльцев.
Малец кинулся к лавке и быстро стал ворошить эту кучу, пытаясь найти свое пальтишко. Наконец, его поиски увенчались успехом. Теперь валеночки. Они были тут, в углу, за лавкой. Ага, вот и они. Поспешно засунув ноги в обувку, Славный, как звала его бабушка Павлина, принялся было за пальто, но в это время отворилась входная дверь, и в коридор ввалился сторож дядя Витя. Мальчик замер. Клубы холодного воздуха ворвались в теплое помещение, создав что-то вроде дымовой завесы. Славный, как подкошенный, упал за лавку. Дядя Витя, ворча под нос ругательства про холод и сильный ветер, не до конца прикрыв дверь, пошел в чулан. Мальчуган, выждав немного, вскочил и опрометью кинулся к выходу, волоча за собой по полу пальто.
II
…Они покинули Ленинград через два месяца после начала войны. Отец, от греха подальше, решил отправить свое семейство в Иваново, к своей теще. Тогда, в сентябре 1941 года, это еще можно было сделать…. А сам остался своим трудом на Балтийском заводе защищать город трех революций. В конце 41-ого отец добровольцем ушел на фронт, несмотря на имевшуюся «бронь». Наверное, это событие спасло ему жизнь, потому что на следующий день, вражеский снаряд, пробив потолок цеха, угодил как раз в то корабельное орудие, которое он с другими рабочими ремонтировал. Погибли все, кто был рядом. А доброволец уже был в окопах. В редкие минуты отдыха он писал домой, жене и сыну…
Стаська никак не мог привыкнуть к тому, что папы Сережи рядом нет. Бабушка и мама Нина при всем желании не могли заменить сорванцу отца. А он требовал рассказов о том, как папа «бьет фрицев» и с замиранием сердца слушал мамин взволнованный голос, когда она читала его письма. Стаська многого не понимал из прочитанного, но главное, он знал, что папа жив, шлет ему привет, и напутствует быть смелым.
В это время на окраине Иваново квартировала французская эскадрилья «Нормандия». Иногда французы появлялись в городе и незнакомый их быстрый, веселый говор вносил непонятное оживление в сердца хмурых горожан. Славный видел их несколько раз издалека. А однажды, французский летчик, проходя по улице, обратил внимание на худенького, остроглазого, шустрого мальчишку и, порывшись в карманах, подарил ему… начищенную до блеска гильзу. Это был царский подарок! Такого не было ни у кого на улице! «На память от «Нормандии»! Скоро будет победа!» — примерно так сказал француз, потрепав Стаську по плечу.
Это событие стало знаковым для четырехлетнего Станислава. Вот они герои, — бьют немцев. Папа, как герой, сражается на фронте. Сейчас он в госпитале, тяжело ранен. Кто ему поможет? Кто встанет рядом, в окопе? Кто будет бить ненавистных фрицев? Он же говорил, будь смелым! И Станислав будет им. Непременно.
III
… Вскользнув из коридора Славный быстро, как мог, оделся, водрузил на голову шапку и даже умудрился повязать шарф. Все, теперь можно идти. На улице было холодно и ветрено. Не зря дядя Витя так цветасто передал всю палитру творившегося на улице. Буквально слетев с крыльца, Славный кинулся бежать. Еще не хватало, чтобы сторож его прихватил в самый ответственный момент! Пробежав фонарь, Стас пошел пешком. Теперь в темноте его никто не заметит. Вдалеке загудел свисток паровоза. То была узловая станция, на которую прибывали воинские эшелоны для отправки на фронт. Это и была заветная Стаськина мечта. Он шел по-деловому, слегка нагнувшись вперед, засунув руки в карманы, сосредоточенно глядя в темноту. В карманах у него было два сухарика, которые он взял с собой. Третий, белый, он оставил под подушкой маме и бабушке. Они увидят и все поймут, а потом он им напишет, непременно напишет. Или попросит кого-нибудь: мол, все хорошо, воюю, бью фрицев, скоро победа. А папа как обрадуется, когда увидит сына рядом! Они вместе будут ходить в атаку, а потом с победой приедут домой!
Ветер усилился, пронизывая нехитрую одежонку нашего героя, выдавая порции снежных зарядов ему в лицо. Это заставляло Стаську ниже наклонять голову и ежиться.
В это время из темноты появился чей-то темный силуэт. Он неумолимо приближался, а бежать было некуда: справа забор, слева дровяной склад. Об отступлении не могло быть и речи. Славный, помня наказ отца, смело зашагал вперед.
— Это куда же мы идем? – услышал Станислав спокойный и вежливый голос. Подняв голову, он обомлел: перед ним стоял настоящий милиционер!
— Старшина милиции Силантьев! — представился милиционер, окидывая взглядом мальчишку.
— Так куда следует молодой человек в столь поздний час, да еще и один?- повторил милиционер свой вопрос.
— На войну! – чуть помедлив, ответил Станислав.
— На войну-у! — протянул милиционер, — А мама то знает?
— Я ей потом напишу,- неуверенно ответил Станислав, – или дядю-солдата попрошу. Потом…
— Так, так, – задумался милиционер, медленно доставая из кармана пачку папирос, — звать-то тебя как?
— Станислав. А фамилия моя Кутузов.
— Ого! Громкая фамилия. Знаменитая. Сколько же тебе лет, молодец?
— Четыре, скоро уже пять будет.
— Маловато,- милиционер покачал головой,- в армию могут не взять. Или ты сыном пока хочешь быть? Тоже хорошо.
Милиционер присел на корточки и посмотрел в закоченевшее Стаськино лицо.
— Только маме надо обязательно написать, а то нехорошо как-то получается: придет с работы, — а тебя и нет. Плакать будет, по соседям побежит. Ты в садик ходишь?
Стас насупился и кивнул.
— Ну, вот видишь, и воспитателю влетит. Пойдем со мной, в пикет, напишем маме письмо и подумаем, что потом делать. Эшелона все равно до утра не будет. Не замерзать же на улице.
С этими словами он взял Славного за руку, и они побрели в сторону станции.
В пикете милиции было тепло. Милиционер включил настольную лампу и усадил Станислава на диванчик.
— Посиди тут чуток, я позвоню, а потом чаю попьем. Замерз, поди, постреленок.
С этими словами милиционер подошел к столу и поднял трубку телефона.
— Алло! Девушка! Соедините справочное…
Славный уселся на диван и уставился на колыхавшийся еще в буржуйке огонь. Приятное тепло стало разливаться по его телу, руки и ноги сделались ватными, голова клонилась все ниже и ниже, звуки стали отдаляться.
— … да, да, понял. Здесь посидим, приезжайте. – Милиционер положил трубку и, обернувшись весело произнес – Ну, давай чай пить!..
Стаська лежал на диванчике, повалившись на бок и мирно посапывал. Милиционер осторожно подошел к нему, снял пальто и, уложив мальчика на подушку, накрыл своей шинелью. Потом он отошел к окну и закурил. Ветер усилился, посыпая землю снегом.
Отворилась дверь и в комнату вошел еще один милиционер. Подойдя к буржуйке, он присел и протянул к огню руки.
— Холодно, собака! – просипел он простуженным голосом, — кто это у тебя там?
И он кивнул на диван.
— Доброволец, — не отрываясь от окна, в задумчивости ответил старшина. И немного помолчав, более твердым голосом повторил, — Доброволец!
Автор — Дмитрий Федориев.
Август, 2017 год.